Куратор 11 семей участников спецоперации для них и психолог, и консультант, и детектив

Фото из архива Елены ЗАХАРОВОЙ

«Здравствуйте! Чем сегодня порадуете?» - этим вопросом она начинает телефонный разговор с родителями и женами магаданцев, задействованных в СВО. Подобрать эти слова было непросто, ведь нет специальных методичек, которые давали бы в руки ходовой словесный инструмент для беседы с родственниками, месяцами живущими в тревожной надежде на возвращение своих мужей, сыновей, внуков. Елена Захарова - куратор 11 таких семей. Наверное, еще никогда определение кураторства не было так наполнено конкретным, предметным значением. Ведь за год она стала для этих людей психологом, консультантом, представителем власти, общественности, собеседницей, помощницей по хозяйству, соцработником и детективом.

- Елена, а почему детективом?

- Потому что многих родственников пришлось разыскивать. Не каждый живет по прописке, о ком-то соседи и вовсе не слышали, иные переехали в центральные районы или просто уехали в отпуск. Военкомат такими сведениями не располагает. Мы носились по городу, искали контакты, оставляли свои, прочесывали социальные сети, связывались с «материком».

Но главное - в первое время ни семьи служащих, ни кураторы не понимали, чем мы можем быть полезны. Это сейчас круг забот сформировался, а вначале, как говорится, настраивали связь и выясняли, получил ли боец причитающиеся выплаты.

- Разве это было самым важным?

- Я бы сказала, существенным. Зачастую именно мужчина - кормилец, и, разумеется, ему важно понимать, как будут жить жена и дети, пока его нет дома. Поэтому и сейчас мы первым делом интересуемся, насколько своевременно приходят выплаты, как работают в каждом конкретном случае меры поддержки, льготы и компенсации, а они даны государством специально для семей участников СВО.

- Кураторство - дело, по сути, добровольное. Денег вы за него не получаете, к основной работе оно отношения не имеет. Тогда откуда у вас полномочия задавать вопросы, например, военкому?

- Кто сегодня не знает о системе кураторства? Это официальная позиция и федеральной, и региональной властей. Более того, в нашем небольшом городе, где мы и так через одного друг с другом знакомы, нас уже узнают в лицо и по голосу. А вопросы всплывают самые неожиданные, и особая категория - гражданские жены.

Вот один пример: боец ушел воевать, а его жена осталась на хозяйстве в частном доме, где они живут много лет. Вся ответственность по теплу, свету, воде, ремонту документально была на нем. И вот наступает время, к примеру, завезти уголь. На каком основании? Она там не прописана, формально с собственником никак не связана. Звонит нам - и мы от лица муниципалитета заказываем все необходимые справки и продвигаем дело.

А представьте, если речь о коммунальных льготах, о питании школьников, об устройстве в детский сад, о стипендиях для студентов и о поступлении в вузы детей, которым де-факто все это положено, но мама с папой так и не узаконили ни брак, ни отцовство де-юре. С этим, конечно, сложнее. Однако нужно отдать должное, в службах и ведомствах вопросы семей участников СВО первоочередные.

Конечно, особо прочная связь с военкоматом. Например, сейчас подходит время отпусков для мобилизованных. Эта тема стала центральной в разговорах с родственниками. На военное командование прямо мы повлиять не можем, однако информацией владеем и точно знаем, кому и когда подходит время навестить семью. В военкомате тоже работает много женщин, и они отлично понимают, что значит отпуск для ребят и их близких. Очень помогают нам, несмотря на чудовищную нагрузку, за что им большое спасибо.

Случаются и ситуации преждевременной паники. Например, с возвращением сюда мобилизованного, у которого выявляются проблемы со здоровьем. Родственники, понятно дело, хотят, чтобы он прибыл домой первым же бортом, и бьют во все колокола. Сажаю в машину, едем по инстанциям, поясняем, что, как только пройдет необходимая процедура в регионе, деньги на билет будут.

- Давайте вернемся к вопросу, с которого начинаете разговор. Почему именно такая формулировка?

- Потому что хорошие новости оттуда - и для меня большая радость. А как бы вы начали? Спросить, не ранен ли боец, выходил ли на связь, значит, усилить тревогу, а возможно, и посеять панику. Родственники считают нас более информированными, и задай я такой вопрос, первая мысль будет: что-то плохое знает! Мне помогает филологическое образование, умение строить фразу и работать с интонациями. Жаль, нет диплома психолога, очень помог бы.

Пока мы разговаривали, Елене Захаровой позвонила одна из ее подопечных, и мы на долгие полчаса прервали нашу беседу. Стало ясно, что на связи мама одного из воинов. И уже давно куратор поняла, что звонит пожилая женщина не для того, чтобы организовать ремонт крыши, и не для того, чтобы Елена записала ее к врачу или к психологу, чем кураторы тоже занимаются, а единственно пообщаться. Но не просто поболтать, а почувствовать, что здесь, рядом, буквально через три улицы, есть человек, для которого жизнь ее сына так же ценна, как для матери. Что в лице этой девушки за ее ребенка болит душа у всех магаданцев, что все мы ждем его, в курсе его дел и готовы в любой момент быть на связи. Поэтому такие звонки Елена не прерывает и не откладывает. Куратор не говорит об этом, но для меня очевидно, что не только литературная наука, но и добрая женская интуиция, как компас, подсказывает ей, в каком направлении вести за собой собеседника.

А еще Елена Захарова, коренная магаданка, выпускница нашего вуза, отлично знает колымский менталитет, историю областного центра, его людей, особенности общения - те тонкости, по которым мы опознаем магаданца хоть на Луне. И все это вкупе вызывает к ней абсолютное доверие.

Наверное, поэтому пишет ей из зоны СВО один из воинов, у которого вообще нет близких. Для него волонтер стала не просто официальным социальным куратором, а человеком, с которым можно поделиться настроением, мыслями, новостями. И далеко не всегда они бравурные.

- Елена, а бывает такое, что люди высказывают вам недовольство?

- Вы знаете, когда я только знакомилась с семьями, боялась, что меня не примут. Представьте, какие чувства бушевали в душах. Но люди меня просто поразили воспитанностью, сдержанностью, внутренним благородством и достоинством. А в такие моменты ты ничего не демонстрируешь - проявляются только истинные качества. Спецоперация стала для большинства неожиданностью. Так же, как и во время пандемии, мы ко многому пришли исключительно опытным путем. Люди это понимают, не истерят, не требуют немедленного решения вопросов, не жалуются.

Я курирую одну маму, у которой двое сыновей сейчас в зоне СВО. Ни разу не слышала от нее жалоб, сетований, недовольства. Скорее, это я недовольна. Не понимаю, почему до сих пор вся страна не живет в режиме «Все для фронта! Все для победы!». Как можно греметь салютами, весело развлекаться в клубах, зная, что там в эту минуту кто-то, возможно, отдает свою жизнь?

- Считаете, это демонстрация отрешенности?

- По-моему, некоторые вообще не чувствуют сопричастности. Я не говорю, что мы должны закрыться по домам, но неплохо бы, образно говоря, приглушить музыку.

- А вы как отвлекаетесь?

- Ходим в походы, играем в интеллектуальные игры, занимаемся спортом. Давно пытаюсь «внедриться» к волонтерам СВО, несколько раз плела с ними маскировочные сети. Поверьте, можно найти занятие, которое не оскорбляло бы чувств остальных.

- Как справляетесь с эмоциональной нагрузкой? Дело-то непростое.

- Не думаю об этом. Согласитесь, наши эмоции не сравнить с переживаниями тех, кто ежеминутно ждет вестей от своих близких. Ребята сейчас бьются за жизнь там, а наша задача - сохранить для них жизнь здесь: сберечь их родителей, детей, жен.

Беседовала Марина ЖАРНИКОВА